Я родилась через восемь с половиной лет после войны. Вместо сказок моя бабушка рассказывала мне о войне. Некоторые истории она рассказывала много раз.
Одна бабушкина история.
Замполит Хороший по ночам не спал. Раз в два часа он поднимался и медленно шёл по вагонам. Просто так шёл, чтобы ноги размять. Он был уверен, что в его поезде ничего случиться не может. В каждом тамбуре дежурила санитарка с винтовкой. Дежурила - сильно сказано, обычно женщины спали, поэтому он старался пройти тихо. Сначала он будил их и даже сердился, что спят на посту, а теперь привык, пусть спят. Некоторые уже бабушками бы были, а они в тамбуре с винтовкой в обнимку, их он особенно жалел. Нюся вот, пришла на поезд огромной, красивой бабой, а сейчас мешок с костями, только ноги отёкшие как столбы. Он один раз тихонько, чтобы не проснулась, стянул с неё чулки, которые она гольфами скатала, а они как канаты в икры врезались, рядом положил. Она подумала, он подшутил, плакала, дурочка. А вот Анька, тоже вольнонаёмная, шалава, всех любит. Да пусть её, работяга, каких мало, и сейчас не спит. смеётся: "Хороший, когда меня на свидание позовёшь?" Вот паршивка. Вообще-то, у него есть нормальная фамилия, но с лёгкой руки новой медсестры, которая назвала его "товарищ замполит Хороший", фамилию все забыли, теперь он - Хороший. В следующем вагоне был ад. Здесь тяжёлые. Мало кто до следующей станции доедет. Xороший погладил по голове мальчика, который в бреду звал маму, и захромал дальше. Дальше был ещё один ад. Здесь Маруся-матка дремлет под стоны раненых, у неё груди как два арбуза. Один раненый посмотрел на неё и не удержал "матку-боску", с тех пор матка к ней прочно пристала. Потом легче, потом ещё легче, там все спали. В тамбуре спала Соня, бедная, она на 15 минут вчера на станции с мужем разминулась, плакала как по мёртвому, пока главврач Державин не заорал на неё, что накаркает. Державина все боятся, он очень требовательный, порядок любит. А что его бояться, один донос, и главврача нет... и замполита нет. Но, слава богу, пока все молчат. Вот и последний вагон, точнее первый. В купе со всегда открытой дверью сидит Державин. Огромный мужик никогда не ложится, он и спит сидя, прислонившись к стене. На верхней полке его жена-немка, рыжая, маленькая, худая, а раненых таскает как Анька. отрабатывает. На двух других полках три сына, старшему 14, он помогает как взрослый, а двое совсем мальки, жалко их. Они тоже всё время стараются, читают раненым, попить дадут, а из поезда при бомбёжках выпрыгивать боятся, приходится старшему их выталкивать. Мама, дорогая, что за жизнь, скорей бы это кончилось, думал Хороший, поворачивая обратно.
Послесловие.
Державину повезло. Никто не донёс, что он жену на поезде прячет. Никого из его семьи не ранило во время налётов. Зимой 1944 его жена и дети сошли с поезда в Казани, уверенные, что опасность репрессий миновала. Что было с ними дальше, я не знаю. Знаю, что Державин и Хороший войну пережили. Сейчас мне почему-то грустно, что я никогда не узнала у бабули настоящую фамилию Хорошего. Она всегда начинала эту историю: "замполит Хороший был очень хороший человек."
Одна бабушкина история.
Замполит Хороший по ночам не спал. Раз в два часа он поднимался и медленно шёл по вагонам. Просто так шёл, чтобы ноги размять. Он был уверен, что в его поезде ничего случиться не может. В каждом тамбуре дежурила санитарка с винтовкой. Дежурила - сильно сказано, обычно женщины спали, поэтому он старался пройти тихо. Сначала он будил их и даже сердился, что спят на посту, а теперь привык, пусть спят. Некоторые уже бабушками бы были, а они в тамбуре с винтовкой в обнимку, их он особенно жалел. Нюся вот, пришла на поезд огромной, красивой бабой, а сейчас мешок с костями, только ноги отёкшие как столбы. Он один раз тихонько, чтобы не проснулась, стянул с неё чулки, которые она гольфами скатала, а они как канаты в икры врезались, рядом положил. Она подумала, он подшутил, плакала, дурочка. А вот Анька, тоже вольнонаёмная, шалава, всех любит. Да пусть её, работяга, каких мало, и сейчас не спит. смеётся: "Хороший, когда меня на свидание позовёшь?" Вот паршивка. Вообще-то, у него есть нормальная фамилия, но с лёгкой руки новой медсестры, которая назвала его "товарищ замполит Хороший", фамилию все забыли, теперь он - Хороший. В следующем вагоне был ад. Здесь тяжёлые. Мало кто до следующей станции доедет. Xороший погладил по голове мальчика, который в бреду звал маму, и захромал дальше. Дальше был ещё один ад. Здесь Маруся-матка дремлет под стоны раненых, у неё груди как два арбуза. Один раненый посмотрел на неё и не удержал "матку-боску", с тех пор матка к ней прочно пристала. Потом легче, потом ещё легче, там все спали. В тамбуре спала Соня, бедная, она на 15 минут вчера на станции с мужем разминулась, плакала как по мёртвому, пока главврач Державин не заорал на неё, что накаркает. Державина все боятся, он очень требовательный, порядок любит. А что его бояться, один донос, и главврача нет... и замполита нет. Но, слава богу, пока все молчат. Вот и последний вагон, точнее первый. В купе со всегда открытой дверью сидит Державин. Огромный мужик никогда не ложится, он и спит сидя, прислонившись к стене. На верхней полке его жена-немка, рыжая, маленькая, худая, а раненых таскает как Анька. отрабатывает. На двух других полках три сына, старшему 14, он помогает как взрослый, а двое совсем мальки, жалко их. Они тоже всё время стараются, читают раненым, попить дадут, а из поезда при бомбёжках выпрыгивать боятся, приходится старшему их выталкивать. Мама, дорогая, что за жизнь, скорей бы это кончилось, думал Хороший, поворачивая обратно.
Послесловие.
Державину повезло. Никто не донёс, что он жену на поезде прячет. Никого из его семьи не ранило во время налётов. Зимой 1944 его жена и дети сошли с поезда в Казани, уверенные, что опасность репрессий миновала. Что было с ними дальше, я не знаю. Знаю, что Державин и Хороший войну пережили. Сейчас мне почему-то грустно, что я никогда не узнала у бабули настоящую фамилию Хорошего. Она всегда начинала эту историю: "замполит Хороший был очень хороший человек."
No comments:
Post a Comment