есть в моей жизни ещё один трепетный праздник. в этот день утром дед начинал подозрительно кашлять, когда смотрел телевизор, потом надевал лучший костюм, галстук, награды и уходил, каждый год надеясь встретить кого-нибудь из своих однополчан, а ещё лучше однополчанина сына, пропавшего без вести в июне 1944 года. бабуля, хотя тоже могла бы пойти с ним, как тоже воевавшая, и наград у неё тоже хватало показать, оставалась дома, прикрываясь готовкой к вечернему сбору друзей. но я-то всегда знала, что она боится, что будет плакать, а люди не поймут, почему она так плачет в такой радостный день. плакала она, конечно, не только раз в год. сколько я её помню, её мечтой было найти могилу сына. кроме писем от двух его друзей с подробным описанием, как всё случилось и старательно вымаранным цензором местом смерти, а также противной бумаги, что он пропал безвести, никаких данных не было. периодически, вдохновлённые очередной телепередачей, которую вёл смирнов, дед посылал очередной запрос в центральный военный архив, на который ему немедленно отвечали, что его сын в списках пропавших безвести. как можно пропасть безвести при наступлении так и осталось загадкой для деда с бабулей. в этот день, если мне случалось крутиться дома, бабуля рассказывала мне всегда одну и ту же историю. мальчиков призвали совсем детьми. сталин почти немедленно отдал приказ вернуть их по домам, они уже не были так сильно нужны. но какая сила могла бы их вернуть? все остались добровольцами. их немного подучили и послали на фронт. а дальше всё как в кино, где по лестнице катится коляска. только это не коляска. это моя маленькая бабуля бежит на вокзал обнять сына последний раз, только она знает, что последний раз. она прижимает руками к груди трёхлитровую банку с жареной бараниной, залитой жиром, чтобы не дай бог, сокровище не испортилось, спотыкается, падает, и банка разбивается вдребезги. здесь бабуля уже не сдерживала слёзы. бедный мальчик ушёл голодный, плакала она, как-будто бы его убили, потому что он был голоден. с фронта он успел прислать только пару писем, что всё хорошо, все друзья вместе, они - пехотная разведка. его убили в разведке, разрывной пулей в живот. он умер сразу, написали друзья. бабуля на другой день после письма пошла в военкомат и остаток войны была санитаркой на поезде. представить это невозможно. ей бы оладьи с яблоками жарить и крутиться на кухне в цветастом платье. а дед прошёл войну с первого до последнего дня, но он отдельная история. вобщем, праздник был у нас типа поминок. незаконченность была какая-то. не было места кроме могилы неизвестного солдата, которая вроде бы и для всех, но больше для никого, уж слишком людно и шумно там было. потом ушёл дед, потом бабуля. только мама рассказывала мне иногда о своём брате. и, конечно, никто его больше не искал. а в пятницу 2 мая он нашёлся. я читала о выставленной на продажу на лондонской толкучке похоронке и наткнулась на совет одной женщине посмотреть мемориал. чем чёрт не шутит, я тоже решила посмотреть. и я нашла. 4 строчки: фио, гв. рядовой, пеший разведчик, чл. влксм, убит 23.6.44, похоронен дер. назарьевское (или назарьевская), лодейно-польский р-н (почему польский от поля совсем не ясно), ленинградской области. адрес родителей: москва, рещиков переулок, дом х, кв. у. и всё на месте - номер фонда, номер описи, номер дела. некого спросить: "почему?", и уже незачем. спасибо, что опубликовали архивы. трудно придумать лучший подарок семьям погибших. я ещё нашла брата отца. он погиб и похоронен в "300м от кабартен(?), восточная пруссия".
ладно, ребята, с праздником вас. и чтобы наши дети и их дети и чужие дети тоже никогда не воевали.
