ЖИТЬ СРЕДИ КНИГ – ХОТЯ Б И НЕ ЧИТАЯ…

 ЖИТЬ СРЕДИ КНИГ – ХОТЯ Б И НЕ ЧИТАЯ…

ЮРИЙ ЛЕВИТАНСКИЙ (1922-1996)

Жить среди книг –

хотя б и не читая,

лишь ощущать присутствие вблизи,

как близость леса

или близость моря, –

вот лучшее из одиночеств.

Потомственный квартиросъёмщик,

в очередном своём чужом жилище

я первым делом расставляю их

на полках, на шкафах,

везде, где только можно,

прилежно протираю влажной тряпкой,

и, завершив привычный ритуал,

смотрю на них едва ль не вожделенно,

как тот скупой в своём подвале тайном,

приподымая крышку сундука,

где все его сокровища хранятся, –

воистину, какой волшебный блеск!

Как я сейчас богат!

Едва ли кто сравнится

со мной в моём богатстве!

Отныне здесь мой дом,

и я в нём жить могу –

я чувствую себя в своем кругу

и потому спокойно засыпаю –

и словно бы лежу на океанском дне,

куда сквозь толщу вод доносятся ко мне

неясный шелест, шорох, тихий шёпот,

и топот ног,

и звуки многих голосов,

и, чуть освоясь в их нестройном хоре,

я вскоре начинаю понимать,

что квартирую ныне в Эльсиноре,

в жилище обедневших королей,

сняв комнату за пятьдесят рублей

(что в наши времена – почти что даром),

и вот сегодня с самого утра

здесь собрались заезжие актёры

и происходит странный карнавал

иль некое даётся представленье,

и я слежу, как движется сюжет,

где Дон Кихот

шлёт вызов Дон Жуану,

где Фауст искушает донну Анну,

а бедный Лир

уходит на войну –

она уже идёт четыре года,

а может, сто четыре или больше,

и я устал от долгого пути,

от мин, от артобстрелов, от бомбёжек,

меж тем снаряды рвутся где-то рядом,

а я никак подняться не могу,

я должен встать,

я не могу подняться,

я задыхаюсь, я едва дышу –

всё кончено, я гибну, донна Анна!

И меркнет свет,

и я лечу куда-то в бездну,

в последний миг услышать успевая,

как возглашает Главный Лицедей,

решительно на этом ставя точку:

– Всё в мире, господа, – война детей,

где, впрочем, каждый умирает в

одиночку!..

И сразу рушится в кромешный мрак ночной

мой зыбкий мир,

мой Эльсинор очередной.