У моей мамы была и есть подруга. Зовут её очень просто Анна Ивановна Ар---ева. В детстве я думала, мы родственники, такая она была приветливая, тёплая, добрая. Говорила она на чудесном московском языке, голос у неё был нежным и мелодичным. Внешность у неё была получше вашей Дорониной, но тип такой же. И если Доронина только играла роль в "Три тополя на Плющихе", то тётя Аня была такой, и работала на Плющихе, кстати. С мужем ей не повезло, как не везёт многим добрым честным женщинам. Зато после мужа ей остался хороший сын. Жили они очень скромно, концы с концами сводили, но лишнего не было.
Так она тянула до сорока лет без отпусков на море, а в коммунальной квартире на втором этаже маленького деревянного дома, одного из последних в Москве. Зато в отпускe она могла хорошо подработать шитьём всего, что угодно. Шила она чудесно и брала мало. Кстати, маленькая комната её была образцом уюта, милого, как его называли, мещанского уюта с геранью, слониками, белоснежными занавесочками на единственном окне и подзором на кровати. А книги на её этажерке были малочисленны, но каждая была шедевром.
K приходу гостей она всегда пекла пирожки с капустой и пирожки с рисом. Пахли эти пирожки раем. В комнату она заносила их уже на тарелках, но ещё очень горячими. К пирожкам полагались чай и масло. "С маслицем, пожалуйста с маслицем", приговаривала она после каждого укуса. Я совершенно не понимала, зачем таким чудесным сдобным пирожкам ещё и кусочек масла на каждый укус. Уже потом, когда её дом был полной чашей, и пирожки подавались к водке, я поняла, что лучше этих пирожков с кусочками тающего масла, горячей закуски нет. И на по-прежнему припевала: "С маслицем, пожалуйста с маслицем".
В общем, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Было ей уже 45, когда сотрудница пригласила её на день рождения. Компания на праздник собралась в основном женская. Так уж повелось, что в ателье работали в основном женщины. Приятным исключением было несколько мужчин, одним из которых был дальний холостой родственник хозяйки, которого пригласили с целью познакомить и далеко идущей целью женить. Холостяк пользовался большим успехом. Он был симпатичен, выглядел значительно моложе своих 60 лет, хорошо шутил и прекрасно танцевал.
Похоже, он тоже искал подругу, потому что к концу вечера успел поговорить со всеми женщинами, или почти со всеми, а с некоторыми даже обменялся телефонами, если они конечно были. Короче, некоторым было очень весело. А Анне Ивановне некогда было присесть. Она бегала между кухней и комнатой, резала колбасу и сыр, носила тарелки, и вилки, потом убирала закуски и несла горячее, а потом, когда уже нарезала торт и разлила чай, и опять сбегала на кухню поставить чайник на плиту с новой водой наконец присела к столу. "А это кто?" Наконец заметил её холостяк. "Это наша дурочка", ответила кузина. "Дурочка! - засмеялся холостяк - Я люблю дурочек." И пошёл знакомиться.
Через пару месяцев они поженились. И то сказать, в 60 лет нет времени на долгие ухаживания. Теперь тётя Аня жила в прекрасной трёх-комнатной квартире, ела с серебра (честное слово. когда мы уезжали, Сергей Иванович подарил маме огромную серебряную ложку, которую мы вывезли, хотя было что и получше везти, но лимит не позволял, а ложку повезли, потому что память о любви), одевалась как королева, ну или по-крайней мере жена генерала. Думаю, её соболя были самыми красивыми в Москве. Не только её отпуска изменились, но все театральные премьеры и вернисажи стали для неё привычным делом. "Машенька, - говорила она моей маме, - я так плакала на "Юноне и Авось", так плакала, Сергей Иванович даже расстроился". А Сергей Иванович после пирожков и водки очень любил рассказывать историю их знакомства и добавлять: "Анечка моя - самая умная, сами они дурочки!"
